Селезнёв Глеб
Будущее, которое не спрашивает стариков
Эрик Шафт вышел из птеролайнера, дверь которого взмыла вверх не менее резво, чем это делала сама машина и, поморщившись от солнечного света, слегка затемнил линзы в глазах. Его внуки, Кир и Лиза, с неубиваемым энтузиазмом детей открывать новое, весело помчались в сторону толпы, медленно втекающей в ворота высокой стены, за которой были видны громоздкие конструкции – самые массивные экспонаты прошлого.
- Лиза, Кир! – Крикнул Эрик, придерживая ладонью свои редкие волосы, которые зашевелились при взлёте лайнера за спиной, - Нам не туда! Вы что, самолётов не видели?
- Ну, дедууушка!!! – заныли дети.
- Здесь много чего интересного в павильонах.
- Но они – самые старые!
- Нет, не самые. - Эрик вздохнул, подошёл к детям и взял обоих за руки. - Давайте так - обойдём «History track» и вернёмся сюда. Не успеем – сходим завтра. Самолёты здесь стоят уже чуть ли не сто лет, а эта выставка только на несколько дней.
Внуки легко согласились, тут же забыв о древних несуразно больших монстрах, и сами стали тянуть его в сторону здания, над которыми яркими буквами красовалась соответствующая вывеска, а Эрика в который раз кольнула по больному месту совесть за то, что он опять потащил всех к своим капризам, ставя голоса остальных на последнее место. И вновь он утешил себя тем, что капризов этих в его жизни почти не осталось, так что иногда можно и…
Какой-то непонятный черепахоподобный робот пронёсся на большой скорости так близко от них, что казалось, ещё чуть-чуть и наехал бы Лизе на ногу, при этом на плоской макушке его высветилось не извинение, а весьма компрометирующая в данном случае надпись: «Добро пожаловать в Зинсхайм!». Эрику только оставалось надуть губы да с шумом выдохнуть. Но вот они вошли в павильон главной выставки нынешнего сезона – исторической экспозиции наземного транспорта «History track», и сердце Эрика забилось не меньше чем у детей, и, устрой сейчас целая орава роботов чемпионат по хоккею у него под ногами, наверняка, он бы даже этого не заметил.
Выставка начиналась с того, что система трёхмерных проекторов погружала наблюдателя в мир стремительно несущейся вокруг эволюции наземного автотранспорта, начиная с самых первых шагов человечества в этом направлении. Первые эскизы самоходных машин Да Винчи быстро трансформировались во всё более сложные конструкции, рождавшиеся в руках гениев XVIII века, а завораживающий голос, звучащий вокруг вещал: «Паровая машина Ньюкомена, совершенствование Джеймса Уатта, изобретение электротяги…». Образы множились, отделяясь друг от друга, иллюстрируя ответвления автомобильной эволюции, медленно текли перед зрителями, стоявшими на самодвижущемся полу… Слева, подвешенная в воздухе, развивалась основная конструкция электромотора, впереди – двигателя внутреннего сгорания, а справа – паровой машины, которая, не преодолев рубеж XIX и XX веков приказала долго жить двум оставшимся. Ну и начало нашего века – постепенно отходящий от своих позиций ДВС и совершенствование АЭД – разгон его до фантастических скоростей и применение сверхпроводимости.
Здесь голографическая часть выставки заканчивалась, и начинались старые добрые музейные экспонаты, бесконечной вереницей протянувшееся вдоль «трека истории». Полностью работоспособная реконструкция «телеги Кюньо», мини-копия электрического автомобиля «La Jamais Contente» 1899 года, несколько моделей Detroit Electric, выполненных из какого-то скорлупоподобного материала, сразу выдававшего в них подделку, ну и, конечно, Ford Model T. Эрик не задерживался у экспонатов, зная приблизительно сколько их здесь может быть и, хотя ему хотелось увидеть многое, спешил попасть ближе к концу этого пути, но отнюдь не пройти его весь, ибо заключительная его часть отнюдь уже не была для него историей. Внуки остались где-то позади, рассматривая диковинные машины, навсегда забытые человечеством, и он, как бы это кощунственно не звучало, совсем о них не вспоминал.
Дизельные двигатели Бенца, роторный мотор венкеля, гибрид ДВС и ЭД, непосредственный впрыск, турбонаддувы, впрыск мочевины, впрыск воды; Porsche 356, VW Beetle, Mercedes-Benz 220 w111, Toyota corolla, VW Golf, Ford Mondeo, Hyundai Accent, Audi A8, Tesla model S, BMW RoToroid, Tesla Next38… модели двигателей, двигатели моделей машин, сами машины, узлы передач крутящего момента от двигателя к коробке, чудеса техники прошлого, совершенно ненужные сегодня - всё двигалось перед глазами медленно, но сливаясь в сплошной поток, который Эрик ускорял, нетерпеливо шагая по самодвижущейся дорожке, пока не достиг входа в специальный зал (условно так называемый – он не ограничивался отдельными стенами), что был посвящён отдельной вехе автомобильной индустрии – автоспорту. Этот зал и был главной его целью в Зинсхаймском музее техники, по этой эпохе тосковал он долгие годы, после того как в 2034 г. практически не осталось гонок, которые он и немногие его единомышленники считали «единственными настоящими».
Эрик с затаённым дыханием приблизился к двум моделям, стоявшим на самом видном и почётном месте зала: AUDI AML4 и BMW magnetic 933. Он смотрел на них исподлобья, грустно поджимая губы, как смотрят на близкого человека, прикованного к больничной койке или инвалидному креслу, словно испытывая перед ними какое-то глупое чувство вины. Обе эти машины, казавшиеся Эрику более яркими и совершенными среди всех остальных моделей прошлого, что их окружали, участвовали в последних пилотных гонках DTM. На обеих из них уже стояли и сверхпроводимые асинхронные двигатели и магнитно-левитирующие роторы, и были на них ещё привычные любому пилоту рули. И, без сомнения, каждую из них можно было зарядить в любую минуту и рвануть вперёд, к закату, достигнув часа через три лазурного берега Франции. Но, тем не менее, они навсегда остались музейными экспонатами, и возможно даже на них давно уже отсутствовали все накопительные элементы – для облегчения перевозки из музея в музей.
Эрик открыл дверь в AUDI и сел за руль. На точно такой же машине он в 31-м занял второе место в Японии, отстав от чемпиона на каких-то 0.12 секунды… Простая до невозможности, лаконичная, надёжная, но не такая безопасная, как все современные автомобили, машина. Не было в ней ни компьютеров в фарах, ни компьютеров в каждом стекле – всего этого умного добра (если не назвать другим словом) уже тогда, в 30-х хватало в автоиндустрии с достатком. Не было в ней ни намёка на автоуправление, ни ёмкостных кузовных панелей – подобные вещи были просто не нужно этому венцу инженерного искусства, коим считал старый гонщик данный автомобиль. Но разве объяснишь такую мысль современной молодёжи, особенно тем, кто родился после 2039, когда произошла так называемая «нанороботизация машин»? А что говорить о поколении его внуков, которые появились на свет вместе с появлением ЕВИИ - единого всемирного искусственного интеллекта, и которых сейчас готовят к тому, что транспорт станет брать энергию прямо из воздуха, просто двигаясь сквозь него? Попробуй, скажи им, что на автомобиле можно разбитья или просто получить травму! Да и сам в это уже не поверишь - всё равно, что порезаться губкой для мытья посуды…
Конечно, после того как резко начали появляться гонки на дистанционном управлении, в которых пилот находится не в болиде, а в специальной кабине, полностью имитирующей присутствие на трассе, причём полностью значит АБСОЛЮТНО ПОЛНОСТЬЮ – человек в гонках испытывает даже перегрузки и удары, и для этого не нужно никаких специальных механизмов, просто сознание его верит, что он на треке, так вот, после появления таких гонок, были попытки оставить привычные соревнования. Но они не увенчались успехом. Во-первых: беспилотные авто могут выдержать во много раз большие скорости и нагрузки, аварии в этом случае значительнее, и, следовательно, всё это намного зрелищнее. Во-вторых: Человечество, в своём развитии, всё больше и больше стремится обезопасить себя, и требования к безопасности в автоспорте не являются исключением, что и привело в итоге к тому, что гонки стали безопасными на все 100%. И что характерно, это произошло столь стремительно, что все ярые поклонники старых гонок (оказавшиеся в подавляющем меньшинстве) словно получили удар, от которого так и не смогли оправиться. И десятка лет не прошло с момента проведения первых экспериментов и до полного отказа от привычного вида спорта.
Но что удивительного в подобной стремительности? Ёще лет пятнадцать назад, до последней пилотной серии в 33-м, человек на треке мог получить серьёзную травму или даже погибнуть. Лет двести назад, когда автомобиль только–только стал менять лошадь в её непосильной упряжке, к животному относились с ничуть не большей душой чем к её замене – его могли загнать в скачке, пристрелить, если была больна или неугодна. А ещё раньше, лет пятьсот или тысячу и жизнь самого человека ценили порой выше, чем жизнь скотины. Эрик слышал миллион раз о том, что прогресс развивается по экспоненте, и ведь, видит бог, не только технический. А люди, либо не желающие принимать новых реалий, либо просто не успевающие за ними, как бы они ни тужились, остаются не у дел, беспомощно раскрыв рты вслед тем, кто от этого привычного отказывается с лёгкостью, а может и не с лёгкостью, но очень боится сбить шаг в погоне за временем. Вот и стариканы вроде Эрика, всеми силами пытающиеся не допустить отказа от ставшего ненужным привычного, скорее всего, попросту не способны мыслить экспоненциально, как те люди, которые этот прогресс делают, гонят его, самих себя, а так же и всех остальных за собой, не в силах остановиться на какой-либо одной ступени этого лестничного трека истории, иначе они, как акулы, наверное, умрут без движения. Эти старые ворчуны объединяются в клубы, общества, пытаются возродить былое, устраивать собственные небезопасные гонки, порой даже нелегально, но прошлого вернуть невозможно. Невозможно заставить молодёжь начать пользоваться чернильной авторучкой или, тем более, пером, разве что на мгновение кого-нибудь из них подобная вещь заинтересует, но тут же будет забыта. И старики остаются на ступенях, на их обочинах, если можно так выразиться, порой топча их грозно ногой или даже маша тростью, но бешенное и всё ускоряющееся молодое человечество рвётся вверх и на них не оглядывается.
Эрик скривил лицо, пытаясь сдавить в глазах слёзы, когда увидел, что приближаются внуки, уже порядком подуставшие глазеть на всё вокруг, и вылез из-за руля. «Нигде от них не уединишься» - подумалось ему с грустной усмешкой, - на дворе 2062-й год, потерять в этом мире человека невозможно.
Кир осматривал самые старые экспонаты, а Лиза первым делом подошла к болиду, из которого спешно вылезал Эрик.
- Это твой автомобиль? – спросила девочка.
Эрик обнял её за плечи и улыбнулся.
- Да. Это мой автомобиль.