- Садись, - сказал Андрей и распахнул передо мной дверцу своей старой «семёрки». – Погнали!
Не то чтобы я привыкла к роскошным лимузинам или «бентли»– в первых мне ездить не доводилось, а второе однажды приехало ко мне в качестве такси, заказанного не мной, - тем не менее, я не могла не полюбопытствовать у Андрея, почему он ни в какую не хочет менять свою «ладу» на более мощный автомобиль. В прошлом году Андрей выиграл в лотерею «Киа» последней модели и… продал его, а на вырученные деньги усовершенствовал свой «жигуль» и сделал ему татуировку в виде безумного граффити, которое идеально подошло бы для поездки по Road to Hell. Между прочим, это – любимая песня Андрея. Неудивительно…
Андрей - из таких людей, которым никогда не дашь на вид больше тридцати, а по жизненному опыту ему можно дать все сто, и то маловато будет. «Жигуль», добродушно затарахтев, отправился покорять смурные окраинные дороги. Признаться, я бы побоялась садиться в настолько древнюю колымагу, если бы её вёл кто-либо ещё. Пятилетний Андрюша впервые взялся за руль отцовской машины в далёком детстве, когда меня ещё и в проекте не было, - да, именно этой «лады», и она ответила ему взаимностью. Так искренне и навсегда, действительно, бывает только с детства. Вскоре отец Андрея понял, что железный конь куда охотнее берет «радужный хлеб» из рук маленького хозяина, нежели из его собственных, махнул рукой и обзавёлся микроавтобусом, более подходящим ему для рабочих и семейных целей, и, как только это стало юридически возможно, справил сыну права.
Я жутко боюсь техники. Мне кажется, останься я без Андрея в его машине, она тотчас взорвётся, не желая держать такое странное создание, как я, в себе: в моих руках сбоит любая электроника, даже гироскутер – уж на что умное создание физики! – и тот привёл меня к аварии. Моя мечта о вождении машины пожизненно накрыта медным тазом, а, точнее, гипотетической грудой окалины, в которую – я уверена – превратится любое средство передвижения, попавшее в мою энергетику. Но Андрей спокоен; он – дорожный бог, и я осмеливаюсь задать ему вопрос, касающийся непосредственно его святыни:
- Эээм, прости, конечно, но почему ты всё время ездишь на этой драндуляге? Такое «киа» уютненькое было ведь, и на халяву еще…
С «беломориной в зубах», в выцветшей клетчатой рубашке, Андрей напоминает мне русского ковбоя. Разве что шляпы не хватает… Впрочем, его природная вихрастость ничем не хуже.
- Как говорится, старый друг лучше новых двух, - миролюбиво отвечает он – я думала, он меня сейчас убьет, - но дело даже не в этом. Мы с моей Ладой столько лет бок о бок, рука об руку прожили – куда больше, чем с бабами.
Андрей женат, у него растёт дочь, но мирские удовольствия почему-то отходят для него в закулисье. Не так давно я, разменяв третий десяток, стала называть его просто «Андрей», а раньше-то, конечно, был «дядя Андрей». Именно он помогал моей маме забирать меня из больницы, именно он вёз меня на награждения, и сейчас аналогично откликнулся на зов о помощи, чтобы забрать меня из Пушкина, где базируется редколлегия нашей газеты. Единственная его история о «бабе», которая, видимо, по-настоящему его зацепила, была о том, как по дороге на свидание к ней у Андрея заглохла машина. Эта самая «Лада». Вместо того, чтобы наконец-то плюнуть и купить себе что получше, а на тот момент и на худой конец – стопнуть водилу, повинуясь древнему индейскому правилу «если едешь на мертвой лошади – слезь», Андрей выковырял из глубин бардачка техдокументации и инструкции, вызубрил их за 15 минут и «вкурил», что дело было в карбюраторе. Многие мои друзья исхищрялись как могли, чтобы добиться своих дам сердца, совершали различные подвиги – которые, разумеется, и рядом с андреевским не стояли.
Меня не покидает чувство, что вышеупомянутая «баба» и это свидание были не более чем методами для достижения «дамы сердца», то есть «Лады», очередной действенной клятвы в своей суровой мужской любви.
- Ты же знаешь, что «Лада» у славян означает – «супруга», «любимая»? – Андрей задает риторический вопрос. Кто, как не он, отвозил меня с районного конкурса, посвященному истории и мифологии древних славян, на котором я случайно стала победителем! – Моя Лада – именно такая. А Маяковский - черт, забыл дословно – как там… - не виновата жена, что стала плохой, ведь брал-то её я хорошей! Если кто и достоин любви, так это только она. Она меня вывезет или я её, с такой и умирать не страшно.
У Андрея потрясающее свойство: вести машину по самым раздолбанным дорогам и вести живой рассказ одновременно, да ещё и дымить пахитоской впридачу. Петербургский Цезарь продолжает повествование:
- Была такая тема как-то раз, - пепел летит в окно, - ехал я на Ладке своей родимой в белорусскую глухомань зимой. И тут – бац – двигатель глохнет. И звук такой, как будто бабах – взрыв. Я смекнул, что к чему, оказалось, проблема в генераторе, вообще капец. На улице минус двадцать пять, на дороге ни души, до ближайшего чего-нибудь пилить и пилить… и тут я вижу заправку в полкилометре, вдали, темно уже, но разглядел. Добрался до нее, изловил мужичонку. Говорю ему: вот тебе 100 евро, мужик, пособи. А мужик лупает глазками на купюру и ни в какую: мы, говорит, только белорусские рубли принимаем. Я настаиваю: мужик, говорю, бери деньгу и езжай за разменом в город, что поделаешь. Ну, поехал мужик. Для справки, сто евриков – это больше, чем месячная зарплата у них, так что только на удачу уповать оставалось. Час проходит, полтора, я уже подумал было, драпанул мужик. Ан нет, через два часа возвращается с разменом и говорит мне: «ты нормальный вообще, мог же и себе денежку заграбастать». Я говорю: да у тебя, мужик, рожа такая, что я тебе поверил.
А он еще и говорит мне: давай я тачилу твою на сервис оттащу, помогу до конца уж. Ну, поехали. Там, оказывается, надо было щитки на генераторе поменять, делов-то. А время-то позднее, ночь на дворе, вымотался я, да и мужик тоже, ну, и предложил он мне заночевать. Сам на Фольксвагене рядом едет. Делать нечего, потарахтели к нему в тмутаракань. А мужик-то, к слову, втрое больше меня, Илья Муромец отдыхает просто. У него один кулак как моя голова. Ему ведь ничего не стоило меня об коленку сломать. А у меня с собой 10 000 евро в барсетке лежит, ну всё, думаю, пропал я. Неспроста эта помощь в ночи, добродушие это странное, ой, неспроста. Едем через сугробы какие-то, снежище навалило, как боженька смолвил.
Ну, приехали. Оказывается, фермерствует наш мужик. Свиней, коров, коз разводит. Дома никого. Рядом какие-то домишки понатыканы, вроде как деревенька маленькая. Топор на стенке висит, и не один, ножи какие-то – разделочные, видимо, меня страх обуял просто. Я лица не теряю, вспоминаю, что у меня с собой две бутылки элитного коньячку, говорю: слышь, мужик, уважь, давай хряпнем. Думаю, может, выпьет и спать завалится. А мужик мне в ответ на это фразой из Иронии Судьбы: когда я выпью, я… буйный, меня вся деревня боится.
Сидим, выпиваем, я уже с жизнью прощаюсь, а мужик песню возьми и затяни, и я вместе с ним. А тут и вся деревенька в избу на веселье сбежалась, и все стали песни петь, танцевать, опохмеляться и так до утра просидели. Утром я на радостях, что чудом жив остался, решил мужика часами швейцарскими отблагодарить. Надеваю мужику на руку, а часы-то не застегиваются: ручища – что твой дуб в обхвате!
Ну, говорю, все равно часы твои, спасибо за помощь, братуха, а ремешок купишь по себе где-нибудь.
- А дальше, дальше что? – спрашиваю я с нетерпением. Таких дорожных триллеров мне ранее слышать не доводилось.
- А всё, - говорит Андрей и, улыбаясь, ласково поглаживает руль своей железной супруги. - У меня этих историй по гроб жизни хватит. Ну всё, приехали!
Через год Андрей и Лада попали в серьёзное ДТП не по их вине. Пьяный водитель фуры, обрыв, взрыв...
Когда меня спрашивают, знаю ли я истории о любви рука об руку до гроба, я вспоминаю именно эту историю. Именно тогда я стала верить в говорящие имена.
Как корабль назовёшь, так он и поплывёт, верно?