Квадратная резина и крошащийся чугун: как ездили при –50 °С в 50-е годы

Чтобы было понятнее, о чем речь: какими бы примитивными ни были автомобили в середине прошлого века, они ездили не только в обжитых регионах СССР, но и там, где редко ступала нога человека. В огромной стране таких территорий было немало, и были это в первую очередь холодные края – Сибирь, Крайний Север, Заполярье...

Вообще, стоит заметить, что 53% территории Страны Советов составляли регионы, где среднесуточная температура января лежала в диапазоне от –20 С° до –50 °С. Так что выбора просто не оставалось: территории нужно было осваивать, а значит – возить по ним людей и грузы.

Все гораздо страшнее

Чтобы говорить о трудностях эксплуатации автотранспорта при аномально низких температурах, нужно понимать, что суть их – не только в проблеме утреннего старта.

Все гораздо хуже: при экстремальном морозе некоторые узлы не могут работать в принципе – хоть утром, хоть в разгар рабочей смены.

Например, некоторые даже современные сорта резины уже при минус 20 °С «дубеют» настолько, что детали из них покрываются сетью трещин, а при минус 40 °С наступает так называемое стеклование – кристаллизация резины, которая приводит к разрушению детали при приложении к ней нагрузки. Поэтому шины на трудягах ЗИСах и ЯАЗах после особенно морозной ночи могли оказаться вдруг, мягко говоря, некруглыми.

Да что там резина – углеродистая сталь уже при минус 30–40 °С резко теряет сопротивляемость ударным нагрузкам. При тех же минус 40–45 °С стали с добавками марганца и кремния (а это рессоры и пружины) становятся хрупкими, чугун (ГБЦ, картеры трансмиссии) снижает ударную вязкость, а припой, которым паяют электрооборудование и электронные блоки, как по волшебству превращается в порошок, осыпающийся с проводки и печатных плат…

На некоторых старых дизелях применялись шатунные вкладыши из свинцовистой бронзы – так они даже при минус 20 °С деформировались настолько, что подклинивали коленвал и оставляли задиры на его шейках.

Прибавьте сюда еще сопутствующие морозам нюансы. Например, ветер, который уже при 10–15 м/с существенно ускоряет остывание агрегатов – а ведь в некоторых регионах Севера не редкость и 25–40 м/с! Или мельчайшая снежная пыль, в метель проникающая через самые надежные уплотнения и вредящая механизмам. Поэтому особые приемы эксплуатации требовались шоферам-северянам на каждом шагу.

Теория холодов

Специальные зимние масла у нас начали выпускать к середине 1960-х, но на большинстве автобаз их тогда даже не видели. Об антифризах для систем охлаждения тоже многие слышали или читали в умных книжках, но даже появись они вдруг в распоряжении всех автоколонн, применение их на северной технике той поры было бы затруднительным. И мы сейчас объясним, почему.

Стандартный автомобиль начала 1960-х (мы говорим в первую очередь о грузовиках, поскольку на Москвичах и Победах на Крайнем Севере никто не катался) уверенно заводился при морозе не ниже минус 10–15 °С. При более холодной погоде обычное, не зимнее масло превращалось в густую кашу, увеличивая свою вязкость в 700 раз! Поэтому провернуть коленвал быстрее, чем 50 раз в минуту, заледеневший стартер с заиндевевшей батареей не мог. А этого было мало для запуска мотора.

Тем более, что распространенные автомобильные бензины А-66 и А-70, на которых работали основные грузовики Севера – полноприводные ЗИС-151, ЗИЛ-157, ГАЗ-63, – также переставали полноценно испаряться уже при минус 15 °С.

Поэтому в морозы ниже минус 20 °С тогдашним двигателям перед пуском требовался разогрев. Вариантов было несколько, но все они требовали предварительного (с вечера) слива из двигателя охлаждающей жидкости. В условиях хорошо оборудованных стационарных баз для предпускового подогрева применяли пар низкого давления, подаваемый в рубашку охлаждения. В течение 10-15 минут такой «продувки» промороженный двигатель набирал температуру, необходимую для запуска.

В примитивных точках базирования двигатель разогревали проливкой через его рубашку охлаждения горячей воды: каких-нибудь пять-десять ведер кипятка – и ваш ГАЗон можно заводить! Правда, перед этим нужно проследить, чтобы вода была достаточно горячей, ведь если она замерзнет в выпускном кранике, быть беде: вся порция воды в блоке тут же превратится в лед, и двигатель беспощадно разорвет давлением.

Да, мы еще не сказали, что масло с вечера тоже должно быть слито, чтобы утром можно было его, подогретое до плюс 90 °С, залить в мотор для прогрева подшипников коленвала, ну и для облегчения работы стартера тоже.

Собственно, и не только для этого. Еще один сюрприз, который могла преподнести зима, если вдруг водителю удавалось запустить двигатель с замерзшей смазкой в поддоне – повреждение элементов системы смазки ненормированно высоким давлением: выдавливание заглушек, обрыв шлангов, деформация радиаторов.

Ленивые водители, которым не хотелось сливать масло и утром возиться с его подогревом и обратной заправкой, перед постановкой горячей машины на ночевку заливали в картер (прямо в масло) хорошую порцию бензина (до 20% от количества масла). Официально рекомендовался авиационный бензин марки Б-70, поскольку он быстрее испарялся из картера после запуска мотора (порядка 25 минут) и меньше влиял на его износ. Водители ЯАЗов, МАЗов и КрАЗов с дизелями (все они тогда комплектовались двигателями ЯАЗ) смело разбавляли свое масло керосином, при тридцатиградусных морозах пропорция смеси могла достигать 50:50.

Со временем серьезно облегчили труд водителей предпусковые подогреватели, которые начали появляться на серийной технике как раз в середине 1960-х. Это было нечто похожее на нынешние «автономки» типа вебасто – бензиновые (или «солярочные») котлы, подогревающие теплоноситель системы охлаждения двигателя. Котел подогревателя был встроен в контур системы охлаждения, поэтому появилась наконец возможность использовать в ней помимо воды и незамерзающие жидкости – ведь теперь по вечерам не требовалось «сливать воду», чтобы утром многократно заливать в мотор кипяток для прогрева.

Еще один по сей день не забытый упрощенный вариант для не особенно лютых морозов – легковоспламеняющиеся жидкости, которые с помощью нехитрых устройств впрыскивают во впускной коллектор. Жидкость, содержащая летучий эфир, поставляется в одноразовых металлических капсулах, которые заряжаются в механический насос.

Доброе утро, мороз!

«Утро добрым не бывает» — наверное, эту поговорку придумали шоферы-северяне. Ведь в былые времена им каждый день перед началом смены предстоял дополнительный нелегкий труд на «свежем воздухе».

Итак, то, что мы сегодня при любой температуре делаем легким поворотом ключа в замке зажигания или нажатием кнопки Start, каких-то полвека назад для водителя из Сургута, Сыктывкара, Магадана или Архангельска выглядело как целый комплекс подготовительных работ, за который так и хотелось получить особую оплату. Каждое утро начиналось с алгоритма:

• поставить на разогрев в боксе свою слитую вчера охлаждающую жидкость и моторное масло;
• пока они нагреваются, вынести из теплого бокса и установить на место аккумуляторную батарею (или две батареи) автомобиля;
• подогреть двигатель одним из вышеуказанных способов;
• заправить двигатель горячим маслом, затем окончательно – горячей водой;
• у дизельных машин закачать в систему питания подогретую до плюс 30–40 °С солярку;
• у карбюраторных автомобилей закачать бензин в карбюратор ручным приводом топливного насоса;
• при помощи «кривого стартера» провернуть коленчатый вал на два-три оборота;
• приступать к попыткам запуска двигателя электростартером.

Но даже когда мотор заработает наконец уверенно на средних оборотах, водитель не мог сразу отправляться в рейс. Теперь он должен был прогреть трансмиссию – коробку передач, «раздатку», ведущие мосты, уделив этому вопросу особое внимание.

Трансмиссионные масла в ту пору были таковы, что пока агрегат не прогреется до плюс 10 °С, его шестерни и подшипники не получат надлежащей смазки. В результате – перегрев и заклинивание подшипников. Кроме того, загустевшее масло в трансмиссии оказывает настолько существенное сопротивление движению, что его приходилось учитывать даже в случае с такими мощными и тяговитыми машинами, как ЗИЛ-151 и Урал-375. Например, в момент трогания с места замерзшего грузовика сопротивление движению в трансмиссии в 4 раза превышает нормальное. Даже после 2-3 км пробега этот показатель снижается лишь вдвое. Так что трогание с места и движение на первых 10–15 км при морозе минус 30 °С приходилось делать максимально плавным и неторопливым. Иначе – перспектива ремонта моста или коробки прямо на снегу, да еще при свежем ветре (как это обычно бывает).

1 / 2

2 / 2

Мотор, тебе не холодно?

Казалось бы, все, прогрелись успешно – можно выходить на маршрут и ехать спокойно к цели. Но нет, спокойно не получалось – северные коэффициенты и надбавки к тарифной сетке в советские времена зря не платили. Дело в том, что при низких температурах (порядка минус 30–40 °С) даже под нагрузкой агрегаты автомобилей тогда не прогревались до оптимальной температуры.

Это был проблемный момент, в особенности для дизельных автомобилей, которые очень чувствительны к температуре топлива и поступающего во впускной коллектор воздуха. Кроме того, для любого типа двигателя важным было сохранение тепла во время стоянки – не разогревать же двигатель заново после каждой остановки на обед!

Поэтому водители вынуждены были оборудовать автомобили эффективной теплоизоляцией – «средствами утепления» по терминологии тех лет. Задача – обеспечить установившуюся температуру в подкапотном пространстве на уровне плюс 20–30 °С при забортном морозе минус 30 °С и ниже.

Первым делом, это толстые дерматино-ватные и дерматино-войлочные чехлы, укрывающие капот со всех сторон, подъемные шторки радиатора, глухой поддон силового агрегата, закрывающий также коробку передач. Поскольку в системе охлаждения применялась вода, всегда существовала опасность ее замерзания в некоторых точках системы. Боролись с этим просто – обматывая, например, нижний патрубок радиатора лентой из шерсти с последующей защитой ее слоем краски. Получается похоже на нынешнюю теплоизоляцию на впускном выхлопном коллекторе, которой так гордятся иные современные тюнеры.

При этом далеко не всегда меры по утеплению разрабатывались кустарным образом, над вопросом работала наука – ведомственный институт НИИАТ, конструкторы автозаводов – Ярославского и Кременчугского. Именно конструкторами-профессионалами были разработаны системы подогрева топливных баков выхлопными газами и соляркой из «обратки», чехлы и кожухи для топливных фильтров, а также методики утепления баков асбестовыми матами или двухслойной обмазкой.

Никто не мерзнет!

Сохранив агрегаты в рабочем состоянии, надо было не замерзнуть и самому. А ведь первым отечественным грузовиком с полноценным отопителем кабины стал Урал-375 образца 1961 года: при забортных минус 33 °С он обеспечивал плюс 15–20 °С на уровне головы водителя. До этого и «печки» были слабыми, и с герметичностью кабин было не все в порядке. А специальные северные исполнения машин появились в СССР еще позднее.

Поэтому утеплять кабины старыми одеялами и стеганым ватином приходилось уже в условиях автобаз. Уплотнения стекол и дверей дополнительно проклеивали резиной, а с обмерзанием лобового стекла боролись, натирая его комком ветоши с щепотью соли внутри. Представители «науки» предлагали водителям самосвалов накладные электрообогреватели и накладные же вторые стекла. И то, и другое не отличалось высокой практичностью, поэтому широкого распространения не получило.

Зато печки-буржуйки в кабинах автомобилей прижились! Кустарные и «профессиональные» разработки отличались особой компактностью, форму корпуса подгоняли под объем пространства для ног правого пассажира, куда обычно монтировали печку. Самые продвинутые варианты – например, как древесно-угольная печь конструкции Г. Г. Мансфельда – оборудовали водяным контуром, благодаря чему они могли нагревать воду в системе охлаждения двигателя, выполняя таким образом роль предпускового подогревателя.

При минус 50 °С за окошком она поддерживала в стандартном «салоне» МАЗ-200 вполне комфортные плюс 15 °С, а температура заглушенного больше суток назад двигателя составляла в среднем плюс 50 °С. Хоть и неожиданно это – топить в машине углем или дровами, решение несомненно полезное. Несмотря на то, что говорим мы о ХХ веке…